Любовь Столица,
«Святки»
Подойдет-придет счастливая пора,
Серебреная, ядреная да зимняя…
Оживу я в заревые вечера,
Как Снегурочка нарядная, спесивая.
Закрасуются на тоненьких руках
Шерстью пестрой узороченные варишки*.
Замохнатятся на легоньких ногах
Мехом пышным отороченные валенки.
Я пойду к подружкам ласковым своим,
Чтоб послушать их затейливые россказни.
Улыбнуся я дружкам их дорогим,
Чтоб с любым вскочить в раскатистые розвальни…
И зачнем тогда кружиться да писать
В белом снеге голубые загогулины,
Песни жуткие лесные распевать
На дремотной деревенской нашей улице…
Я шепну ему, чужому, на ушко:
«Ты меня люби… Я – злая да хорошая…
Обниму тебя, как вихорь, широко!
Словно вихорь, обожгу и заморожу я…
Хочешь щек, захолодалых на ветру?
Хочешь губ моих чуть розовых? Так вот тебе!
Поцелуешь – и умрешь, как я умру
В предвесеннюю лазоревую оттепель…»
Ты приди, пора любимая, приди –
Время святочное, сказочное, зимнее
Оживу я, вся под мехом, вся в шерсти –
Нежить нежная, жестокая, красивая!
1915
*Любовь Столица в своих стихотворениях намеренно использует архаичную и народную лексику, нарушая при этом правила грамматики, ударения и так далее, что создает впечатление изломанности, а порой и неграмотности языка. Оправдывается этот непростой путь любовью поэтессы к древнему русскому слову и ее глубоким знакомством с древнерусской письменностью и русским фольклором.
